До того, как мы перейдём непосредственно к нашим предкам - семье Йохана Михаэля Майера, хотелось бы сказать пару слов о взаимосвязи колониальной политики Датского и Российского государств.
Так уж получилось, что Дания была одним из первых государств Европы, серьёзно пострадавшим от рук "колониальной политики" России и, возможно, это не было случайностью.
Первоначальный успех датской колониальной политики, лежал в правильно и грамотно составленном манифесте от 1759 года, который вызывал доверие и имел успех у потенциальных колонистов. Особенно привлекательными были организация и оплата за счёт казны переезда людей в колонии, выдача суточных, а также различные льготы и освобождение от налогов на первое время непосредственно в колониях. Довольно непростой задачей являлась организация рекламной кампании и наземного транспорта для колонистов. С этой задачей датчане справились так же довольно неплохо. Самая большая проблема состояла в долговременной интеграции колонистов на местах. В данном случае была просто необходима финансовая и административная поддержка государства на первое время. С этой проблемой Датское королевство не справилось и не последнюю роль в этом сыграла Российская империя.
Как уже упоминалось выше, Герцогство Шлезвиг-Гольштиния-Готторп перешло в личное владение датского короля Фридриха IV по итогам Северной войны. Российский государь Пётр III был сыном Карла Фридриха, у которого эти земли были отобраны, и как следствие, прямым их наследником. С детства, родившийся в Киле, Карл Петер Ульрих (Пётр III) имел весьма серьёзные намерения, вернуть себе эти земли после того, как станет государем. Датчане это понимали и, после того как Елизавета Петровна почила и в январе 1762 года Пётр взошёл на престол, стали серьёзно готовиться к войне с Россией. Это стоило немалых бюджетных средств. Казна опустела настолько, что Фридриху V даже пришлось ввести в стране жёсткую экономию и продать часть собственных земель, чтобы покрыть текущие государственные расходы. В первую очередь последствия этой экономии сказались на колонистах, которые первое время напрямую зависели от государственных субсидий.
Однако военным планам Петра III (по независящим от него причинам) не суждено было сбыться. Его супруга Екатерина II, взошедшая (в результате государственного переворота) в июне 1762 года на трон, была здравомыслящим человеком и не имела планов, вести очень затратную войну против Дании за территории, от которых было не так много толку и пользы. Были дела и поважнее. Например, укрепление южных границ России за счёт иностранных колонистов. И, в данном случае, Екатерина имела довольно серьёзные планы на Данию и её немецких колонистов. От её чуткого внимания не ушёл тот факт, что положение немецких колонистов в Дании в последнее время значительно ухудшилось и многие из них уже начинают задумываться о смене места жительства. Недолго думая, Екатерина воспользовалась золотым правилом "В нужное время, в нужном месте".
Так как первый манифест Екатерины от декабря 1762 года, несмотря на пафос и размах, был довольно слабым с материальной точки зрения и не был подкреплён хорошей рекламной кампанией (распространялся, в основном, через печатные издания в городах), он не вызвал большого доверия у потенциальных колонистов и не привёл к ожидаемым результатам. Во-первых, большинство потенциальных колонистов проживали в сельской местности и были неграмотны. До них послание Екатерины просто не доходило. Во-вторых, в манифесте не были ясно прописаны привилегии, условия переезда и проживания будущих колонистов (кто, где, когда и сколько получит и где будет жить). Лишь единицы решились стать колонистами и отправиться в далёкую Россию.
Однако Екатерина очень быстро училась, на то она и была - Великая. Видя успех вербовочной политики Дании, Екатерина уже в июле 1763 года издала новый манифест, в основу которого лёг манифест Фридриха V от 1759 года и который чётко прописывал все привилегии и льготы колонистов (суточные деньги, дорожные расходы, места проживания, освобождение от налогов, пошлин и воинской повинности, свобода вероисповедания, строительство церквей, размер наделов, количество скота и сельхоз-инструментов и т.д.). Второй манифест получился действительно крутым и первыми это на себе ощутили датчане. Всё больше и больше немецких колонистов, видя бесперспективность новых колоний и неспособность датского государства выполнить данные обещания и помочь им встать на ноги, устремляли свои взоры на восток. Для России немецкие колонисты в Дании были так же очень "лакомым кусочком".
Во-первых, их было легче завербовать, так как они уже покинули родные края, не имели имущества, имели определённый опыт основания новых поселений и были разочарованы колонизационной политикой Дании. Они также всё меньше и меньше были уверены в своём будущем после введения Датским правительством ежегодного экзамена на право быть колонистом, по результатам которого часть колонистов лишалась своего статуса и вынуждена была покинуть колонии.
Во-вторых, географическое положение Дании было очень удобным для вербовки и транспорта колонистов. Как известно, самый удобный, дешёвый и быстрый путь передвижения в то время был водный. Дания и Россия были морскими державами Балтийского моря. У России были прекрасные торговые отношения с такими городами как Любек, Киль и Гамбург, которые находились в непосредственной близости от датских колоний и заметно упрощали логистику.
Центральным пунктом по вербовке колонистов на севере Европы было решено сделать дипломатическое ведомство Российской империи в Гамбурге под руководством графа Алексея Семёновича Пушкина-Мусина (1760-1765 гг. - чрезвычайный посол России в Нижней Саксонии и городах Ганзейского союза). Именно по его совету Екатерина взяла за основу своего второго манифеста датский манифест Фридриха V. Сразу же после выхода манифеста в июле 1763 года, Мусин-Пушкин взялся за дело. Манифест был переведён на несколько языков и опубликован в местных газетах.
Результат не заставил себя ждать. Большое количество немецких колонистов, которых датские власти просто вышвырнули из колоний после первой ревизии 1763 года, оставив без средств к существованию и которые в поисках работы заполонили Гамбург и Любек, подали прошение о внесении их в списки российских колонистов. Сразу же после внесения в списки каждый колонист и его семья переходили на полное обеспечение Российской Короны вплоть до отправки в Россию.
В земельном архиве Шлезвиг-Гольштейна сохранились письма колонистов своим родственникам и друзьям, которые нам дают примерное представление о том, как происходила регистрация и обеспечение новоприбывших колонистов. Так, Некий Мартин Виттманн писал в июне 1764 года из Гамбурга своему брату, проживавшему на тот момент в колонии Фридрихсфельд, следующее:
"После того, как мы прибыли в Гамбург, мы сразу же записались на приём к комиссару Российской Короны (Пушкину-Мусину), который принял нас и незамедлительно выделил каждой семье временное жильё, а также суточные - 8 шиллингов на мужа, 5 шиллингов на жену и по 3 шиллинга на каждого ребёнка."
Через три недели Виттманн послал своему брату в колонию ещё одно письмо, в котором сообщал, что он уже находится в Любеке и ожидает отправки в Россию. Он просил брата поторопиться с отъездом и направиться прямо в Любек, чтобы успеть вместе с родственниками отплыть на одном из суден в Россию. Так же Мартин сообщал брату о том, какие материальные блага, привилегии и льготы ему были обещаны в колониях на Волге.
Пушкин-Мусин лично общался со многими изгнанными и бежавшими колонистами Ютландии и Шлезвига и расспрашивал их о текущей ситуации в колониях и о настроениях людей. Полученная информация ещё больше убеждала его в том, что надо активизировать вербовочную кампанию непосредственно в колониях. Так как допуск в колонии для официальных вербовщиков и информаторов был категорически воспрещён, Пушкин-Мусин решил тайно использовать для этих целей бывших немецких колонистов, которые знали те места и людей, о чём он и сообщил в своём письме (от 30 сентября 1763 года) Екатерине II. С помощью агентов-колонистов манифест Екатерины и проникал непосредственно в колонии. Особо одарённые агенты использовали так же и пропаганду методом цыганской почты - "из уст в уста", при которой дар убеждения и напористость агента с лихвой покрывает отсутствие реальных фактов и письменных доказательств (А сколько корова даёт молока? Не выдоишь за день - устанет рука!). Однако наибольшую креативность проявили частные вызыватели, которые вместе с комиссарами Короны вербовали датских колонистов. В начале 1765 года их агенты довольно успешно использовали "письма" реальных бывших колонистов, покинувших датские колонии в 1763-1764 годах, из несуществующих российских колоний на Волге, с описанием их быта и жизни в превосходной форме (молочные реки и кисельные берега).
До 1765 года власти Дании всячески препятствовали незаконному оттоку колонистов. Дезертиров и агентов влияния подвергали административным и уголовным наказаниям. Однако поняв, что насилием, запугиванием и репрессиями людей на местах не удержишь, Фридрих V в апреле 1765 года издал указ, в котором разрешал колонистам и резервистам (ожидавших выделения участков в колониях) покидать колонии и места временного проживания по своему усмотрению. Незадолго до этого, он на треть сократил пособия всем колонистам. С этого момента отток колонистов достиг своего пика.
Успех вербовочной кампании датских колонистов в Ютландии и Шлезвиге превзошёл все ожидания. Около 1.000 семей немецких колонистов покинули датские колонии до 1766 года. Из них, примерно 60% (604 семьи) приехали в различные колонии Российской Империи. В колонии на Волгу прибыло 455 семей, что составляет примерно 7% всех поволжских колонистов.