Итак, что же нам известно о пути большой семьи Йохана Михаэля Майера из датских колоний Готторпа в российскую колонию Фишер на Волге?
На сегодняшний день мы обладаем только двумя документальными источниками, подтверждающими отбытие наших предков из датских колоний и их прибытие в поволжские колонии:
1. Земельный Архив земли Шлезвиг-Гольштейн (Landesarchiv Schleswig-Holstein, Abt. 66, Nr 9239)
В мае 1763 года Йохан Михаэль юниор и Георг Фридрих по результатам ревизии были лишены статуса колонистов и покинули колонию Кёнигсбах. В июне 1763 года Йохан Михаэль сеньор вместе с семьёй добровольно покинул колонию Кёнигсхюгель.
2. Игорь Плеве, "Einwanderung in das Wolgagebiet" (книга 1, стр. 409, 413)
В колонию Фишер на Волге большая семья Майер заселилась в полном составе 28 июля 1765 года (Георг Фридрих прибыл на три дня раньше). Наши предки были среди первых переселенцев, заселивших новую колонию Фишер (русское название Теляуза), которая была основана 28 июля 1765 года.
Вопрос: где они пропадали эти два года?
Ответ: точно не знаю!
На сегодняшний день я не нашёл никаких документов, достоверно подтверждающих, или хотя бы частично описывающих их путь на Волгу. Остаётся только использовать общие исторические материалы, находить косвенные доказательства и попробовать смоделировать их путь.
Давайте разбираться. Какие документы вообще составлялись в то время для осуществления колонизационной политики Российской империи 1762-1767 годов.
1. Манифест.
Он не содержит конкретных дат и фамилий.
2. Контракты
Каждый желающий стать колонистом для начала должен был заключить контракт. Часть колонистов заключала контракт напрямую с Екатериной Великой, в котором подпись от имени императрицы ставил назначенный канцелярией комиссар. В этом случае колонист становился коронным (государственным) и заселялся в коронные колонии. Другая часть колонистов заключала контракты с частными вызывателями и заселялась в соответственно в колонии частных вызывателей.
Наши предки заселились в коронную колонию Фишер, следовательно они заключили контракты с одним из комиссаров короны и были государственными колонистами. У меня есть два кандидата - граф Мусин-Пушкин и Иван Ребиндер.
Граф Мусин-Пушкин. Наиболее вероятной кандидатурой для подписания контрактов с нашей семьёй Майер мог быть комиссар граф Мусин-Пушкин. Возможно, семья Йохана Михаэля прямо из колоний направилась в Гамбург, где в то время находился центр вербовки колонистов в Россию. Примерно в это же время был выпущен второй улучшенный манифест Екатерины (июль 1763 года), который сыграл не последнюю роль в успешной колонизационной политике России и мог повлиять на решение наших предков, отправиться в качестве колонистов в Россию. В какой момент они подписали контракт и были внесены в списки колонистов, сказать трудно, однако покинуть Германию они могли, вероятнее всего, в мае 1764 года. Пунктом отправки мог быть портовый город Любек, из которого они могли направиться в российский порт Кронштадт на одном из зафрахтованных для перевозки людей торговых суден.
Дело в том, что до середины 1764 года действия различных комиссаров Короны, а также частных вызывателей были плохо скоординированы, поэтому вербовка и отправка колонистов в Россию имела больше хаотичный и неорганизованный характер. Однако ситуация кардинально изменилась в мае 1764 года, когда Мусин-Пушкин организовал центральное место сбора колонистов в городе Любек и назначил комиссаром местного купца Кристофа Гейнриха Шмидта. В обязанности Шмидта входили приём, регистрация, расселение и дальнейшая отправка колонистов в Россию (Санкт-Петербург) морским путём. Наши предки "Майер" были в числе первых колонистов, кто прошёл через руки Шмидта и был направлен из Любека в Россию. Большинство датских колонистов (как, впрочем, и всех остальных) были перевезены в Россию именно этим путём. Так, в 1764м году Шмидтом было направлено в Россию 2.542 человека, в 1765м - 4.162 человека, в 1766м - 21.965 человек. Всего, за период с 1763го по 1766 год в Россию прибыло около 30.000 колонистов из Европы, большинство из которых были немцами.
У меня нет никакой информации о том, сохранились ли контракты и списки колонистов вербовочного центра в Гамбурге под управлением Мусина-Пушкина.
Иван Ребиндер. Из некоторых достоверных исторических источников (Г. Писаревский) нам известно, что первые колонисты, которые откликнулись на первый декабрьский манифест Екатерины от 1762 года, были завербованы русским резидентом Короны Иваном (Гансом Вильхельмом) Ребиндером в прусском Данциге. В апреле-мае 1763 года они были перевезены морским путём из Данцига в Кронштадт. Среди них было немало семей колонистов, которые после первой ревизии были изгнаны или дезертировали из датских колоний Ютландии и решили ещё раз попробовать своё "колонистское счастье" в Пруссии. Однако, российская императрица сделала им такое предложение, от которого они не смогли отказаться. Об этом свидетельствует так же и тот факт, что в самой первой колонии "Добринка", заложенной 29 июня 1764 года на Волге, из 15 семей первых переселенцев, 7 семей были колонистами из датской Ютландии. В двух других колониях "Шилинг" и "Антон", заложенных чуть позже, так же заселились 39 семей из колоний Ютландии. Пруссия, которая в то время так же проводила активную колонизационную политику, была абсолютно не в восторге от того, что на её территории в Данциге орудует какой-то русский вербовщик, который прямо у неё из-под носа уводит своих и чужих колонистов. После непродолжительной воспитательной беседы с Ребиндером, он всё осознал и сократил до минимума вербовочную кампанию и отправку колонистов из Данцига в Россию.
Вероятность того, что наши предки могли отправиться в Пруссию и оттуда прибыть в статусе колонистов в Россию, довольно мала. В то время, когда Ребиндер отправил большую партию первых колонистов, наши предки ещё находились в датских колониях. Путь до Данцига так же занял бы некоторое время. Кроме этого, колонисты Ребиндера были заселены в колонии ещё в 1764м году, колония Фишер была основана только в июле 1765 года.
3. Транспортные списки и корабельные листы
В первое время транспортные списки, как таковые, не составлялись. Первые колонисты добирались до российских колоний в одиночку или маленькими группами, водным и наземным путём за свой счёт или в счёт ссуды, выделенной им комиссарами или частными вызывателями. Однако при возрастающем потоке колонистов возникла острая необходимость проводить транспорт колонистов более организованно и большими группами, так как это значительно экономило казённые средства и вносило порядок в бухгалтерию. Все потраченные на колонистов средства должны были быть строго учтены и для этого были причины. Екатерина брала на себя все транспортные расходы только от границы Российской империи и до места поселения. Остальные расходы шли в долг колонистов, который они потом должны были выплачивать. В транспортные списки вносилась информация о членах семьи и расходы казны на их транспортировку. Так, к примеру, для транспортировки одной семьи колонистов с южных земель до Любека была примерно 15-25 рублей. У частных вызывателей расценки были повыше - воровали. Отправка колонистов из Любека в Кронштадт стоила 7.50 рублей, из Данцига в Кронштадт - 4.70 рублей, питание на корабле в сутки - 18,50 копеек, погребение умерших - 2,50 рублей. Таким образом, уже к приезду колонистов в Санкт-Петербург сумма набиралась немалая. К примеру, корова стоила в то время 5-7 рублей, лошадь 7-9 рублей.
По прибытию в Любек транспортные листы небольших групп колонистов сдавались в контору комиссара Шмидта, где на их основе формировались большие колонны переселенцев для дальнейшей отправки в Россию, а также составлялись новые транспортные списки, которые передавались капитанам судов. Капитаны, в свою очередь, составляли на основе транспортных списков собственные корабельные листы. И транспортные листы и корабельные списки капитаны судов обязаны были отдавать таможенникам, которые потом передавали их в Канцелярию Графа Орлова в Петербурге. Контора Шмидта не очень утруждала себя составлением копий списков, хотя их об этом просили. Поэтому в архивах Любека таких копий просто не сохранилось или никогда не существовало.
Так как расстояние от датских колоний до Гамбурга или Любека было сравнительно небольшим, наша предки могли преодолеть его своим ходом. Первые транспортные листы и корабельные списки с их именами могли быть составлены в Любеке. Никакой информацией о существовании на сегодняшний день таких транспортных листов и корабельных списков, я не располагаю. И, к сожалению, это касается не только нашей семьи. Почти все транспортные листы колонистов в Любеке и корабельные списки за период 1763-1766гг. не найдены или не сохранились.
4. Рапорты Ивана Кульберга
Почти все суда, перевозившие колонистов в Россию, приходили в пограничный порт Кронштадт. Обычно, после проведения таможенной процедуры и улаживания всех формальностей, колонистов сверяли с корабельными списками капитана и перевозили на шестивесёльных парусных шлюпках в Санкт-Петербург, где их встречал представитель Канцелярии и разъяснял, что им нужно было сделать, чтобы как можно быстрее отправиться дальше на Волгу. В частности, переселенцы должны были принять присягу, зарегистрироваться у чиновников Канцелярии, получить суточные и деньги на одежду и обувь для дальнейшего следования в колонии. Однако, когда контингент колонистов стал всё более многочисленным и беспокойным, было решено, с осени 1764 года, расселять всех приехавших переселенцев на квартирах в пригороде столицы - Ораниенбауме или его окрестностях. В последующие дни прибывшие колонисты регистрировались чиновниками конторы Канцелярии в Петербурге, которой руководил Иван Кульберг. Запись велась в установленной форме на русском языке. Эти списки получили впоследствии название "рапорты Ивана Кульберга". Основой для составления списков служили транспортные листы и корабельные списки. Списки частично сохранились до сих пор и содержат информацию о более 20.000 колонистах, приехавших в 1766 году.
К сожалению, списки Кульберга по семье Майер не сохранились. Однако кое-какую информацию из этих документов, нам всё же удалось получить. Всего одна строчка - какую сумму они получили после принятия присяги от конторы в Санкт-Петербурге на приобретение одежды, обуви и других необходимых в дороге предметов домашнего обихода. И эта строчка так же является для нас ценным источником информации. Дело в том, что во время первой ревизии в поволжских колониях в 1767м году канцелярия в Саратове для составления ревизионных документов использовала так же и списки Кульберга, для определения общей суммы долга каждой семьи колонистов.
Прейскурант на одежду и обувь для предстоящего пути на Волгу выглядел следующим образом:
В книге "Einwanderung in das Wolgagebiet 1764-1767" (том 1, стр. 409, 413) Игорь Плеве пишет, что семья Майер получила от Канцелярии в Петербурге следующие суммы:
Йохан Михаэль сеньор - 20 рублей
Йохан Михаэль юниор - 12 рублей
Георг Фридрих - 12 рублей
Из этого можно сделать выводы, что семья Йохана Михаэля сеньора была на тот момент ещё в полном составе (жена Анна Мария (11.02.1713), дочь Йохана Регина (02.09.1745), сын Йохан Фридрих (21.01.1753), дочь Мария Элизабет (29.09.1755) и сын Йохан Георг Филип (23.05.1760)) и добралась до Санкт-Петербурга без потерь (6+6+2+2+2+2=20).
Йохан Михаэль юниор (06.01.1735) и Георг Фридрих (24.05.1738) прибыли в Санкт-Петербург только с женами без детей (6+6=12).
5. Присяжные листы
В период проживания в Ораниенбауме колонистов так же знакомили с российскими законами и традициями. Затем они принимали присягу на верность Российскому Государству, которая была утверждена графом Орловым 3 августа 1763 года. С этого момента переселенцы
становились подданными Российской Империи. По прибытию в Кронштадт шкиперы всех судов
обязаны были передать корабельные листы и транспортные
списки колонистов если таковые имелись, таможенникам и чиновникам
Канцелярии Ивана Кульберга. Именно на основании этих листов и списков, чиновники Канцелярии составляли рапорты Ивана Кульберга и присяжные листы, в которые в хронологическом порядке вносили данные о колонистах. Присяжные листы составлялись для пассажиров каждого судна в отдельности. Только после принятия присяги колонисты могли рассчитывать на получение денежных и вещевых пособий и на денежную ссуду в колониях.
Порядок принятия присяги был следующим:
Пастор зачитывал на немецком языке текст присяги и колонисты должны были повторять его за пастором. После этого грамотные расписывались в присяжных листах напротив своих имён. Неграмотные же просто ставили крестики напротив своих имён, записанных старостами (форштегерами). В конце списка ставил роспись и пастор, подтверждая подлинность и правильность принятия присяги переселенцами. И хотя, по законам Российской Империи того времени, к присяге приводились все подданные мужского пола начиная с 12ти лет, для колонистов, видимо, сделали исключение. За редким исключением присягали только главы семей или переселенцы без семей, достигшие возраста
17 лет. Иногда, по желанию, присягу принимали вдовы семей и
юноши в составе семей. Таким
образом списки не охватывают всех колонистов, а в основном,
только глав семей, мужчин.
В канцелярском архиве Санкт-Петербурга чудом сохранились Списки Ивана Кульберга и Присяжные листы за 1766 год (частично). Ни списки Ивана Кульберга, ни присяжные листы по нашей фамилии Майер, не сохранились.
6. Транспортные листы колонн Ораниенбаум-Саратов
Как вы уже могли заметить, все последующие списки составлялись на основе предыдущих. Списки Ивана Кульберга и присяжные листы были составлены на основе корабельных листов и, возможно, списков колонистов в Любеке. Списки Кульберга послужили, в свою очередь основой для составления транспортных листов для конвойных офицеров в пути из Ораниенбаума в Саратов. По прибытию в Саратов командиры транспортов отдавали транспортные листы со своими пометками местным чиновникам Канцелярии и те, в свою очередь, использовали их для дальнейшей работы с колонистами (к примеру, для составления списков переписи населения 1767 года). Между всеми этими списками существует высокая доля соответствия в хронологии и очерёдности записей переселенцев.
Большинство списков делалось в двух экземплярах. Один хранился в центральном архиве Канцелярии в Петербурге, другой - в Конторе в Саратове. После того, как крестьянская армия Емельяна Пугачёва в 1774 году захватила Саратов, первый экземпляр документов (как и большинство других) был уничтожен. В 1797 году восстановленная саратовская Контора запросила в Канцелярии и получила вторые оригиналы, связанные с долговыми обязательствами колонистов, в том числе и второй экземпляр ревизионных списков. В 1877 году при расформировании Конторы в Саратове большинство уникальных документов связанных с поволжскими колониями и непосредственно с колонистами, были уничтожены. Уничтожению "за ненужностью" подлежал и экземпляр первой переписи населения 1767 года, но бывший архивариус Конторы оценил значимость этих документов и сохранил их у себя в частном архиве. На данный момент списки хранятся в государственном архиве Саратовской области.
Из транспортных списков колонн, шедших из Ораниенбаума в Саратов, сохранилась лишь малая часть. И то только потому, что Канцелярия завела на частных вызывателей (Леруа, Прекур, Дебофe, де Борегард, фон Монжу) уголовные дела, в которых сохранившиеся списки были приложены к уголовным делам в качестве доказательной базы и хранились в других архивах.
Именно благодаря судебным разбирательствам, улыбнулась удача и мне в восстановлении пути моих предков по линии отца - семьи Вайнбергер. Офицер (подпоручик Дитмар Ольденбург), сопровождавший колонну переселенцев, вымогал деньги у старост групп. Когда дело зашло совсем далеко, они написали жалобу в Канцелярию. Было заведено уголовное дело и начаты разбирательства. Ближе к концу пути старосты групп написали в Канцелярию ещё одно письмо, сообщая, что никакого шантажа со стороны подпоручика не было и им "просто показалось". Самое главное в этих двух жалобах были собственноручные подписи старост, многие из которых шли на одном судне с нашими предками из Любека в Кронштадт, что позволило мне, с высокой долей вероятности, определить наших предков именно к этой колонне.
7. Дневники колонистов и конвойных офицеров
Так же немаловажную роль в восстановлении хронологии пути колонистов из Европы в Россию играют записи и дневники самих колонистов, а так же офицеров, сопровождавших колонны. Об одном из таких дневников, который чудом сохранился и на данный момент находится в Российском госархиве древних актов (РГАДА, фонд 283/36), и пойдёт речь в следующей главе.